Я хочу подарить тебе воздушный шар

Я хочу подарить тебе воздушный шар

Мне было десять лет. Девочка без радостного прошлого и с неопределенным будущим по состоянию здоровья. Отец ушёл, едва узнал, что дочка неизлечимо больна, однако проживёт ещё долго на шее у своих родителей. Родителем одним на этой новости стало меньше. Мать не сдалась. Она работала с утра до ночи, а я... готовилась к смерти.
Зачем и кому я нужна была? Матери на шее я была только обузой, отец свалил. Так что я капризничала, орала на мать, стучала ложкой по столу... чтобы она сдала меня в детдом, а в детдоме больные, говорят, долго не живут. Но мать почему-то в детдом меня упорно не сдавала, даже не наказывала физически, даже не орала на меня, а только иногда говорила со мной таким строгим тоном, что мороз шёл по коже, и я на какое-то время затыкалась.
В школу я не ходила, здоровье не позволяло. Училась дома сама, где-то мать помогала, но обычно я читала книги, даже учебники сама, взахлёб, потому что они одни были для меня всем миром сразу. И даже придумывала, как их соединить: интересные и весёлые книжки и умные и строгие учебники. Иногда я ещё гуляла во дворе, мать отпускала. Боялась, что со мной что-то случится, но нас было двое, сама гулять со мной она не могла - работала, а денег на няню не было. Зато гулять мне опять же по состоянию здоровья было надо. И я гуляла. По нашему тёмному двору, куда почти никогда не заглядывало солнце, меж замшелых от сырости и также пахнущих деревьев, по голой земле, где лишь иногда и изредка проглядывали весной зеленые побеги травки, а осенью тянуло прелой травой - будь здоров! Качалась на скрипучих металлических качелях. Сидела на чуть прогнившей опять же от сырости деревянной скамейке, и мечтала... может быть, для меня найдётся лекарство? Ведь может же такое быть? Несмотря на все заверения врачей, что ходить мне калекой всю жизнь? Врачи ведь тоже ошибаются, верно? Они ж не боги! Да и боги, наверно, порой ошибаются тоже...
- Привет! - услышала я звонкий мальчишеский голос рядом и вздрогнула. - Я хочу подарить тебе воздушный шар. Смотрю: сидишь тут квёлая на скамеечке. Дай, думаю, свой шар подарю, авось и веселее станет. Держи!!
Затаив дыхание, подняла глаза и увидела большущий красный шар. Как волшебный! Красивый, страсть! Дрогнувшими пальцами подхватила тонкую веревочку, и ахнула от восторга - такой классный был шарик! Настоящий! Большой шар! И мне его подарили! У мамы обычно денег на такую роскошь не хватало никогда... Ой.
- Ой, спасибо, привет, а ты кто? - скороговоркой выпалила я.
Только сейчас отвела руку с шаром в сторону и увидела светлоглазого мальчишку лет четырнадцати со светлым вихром волос на голове, в застиранной футболке с надписью "The Rasmus forever" и поношеных чёрных джинсах.
- Я - Марк, - улыбнулся парень. - А ты? Что такая невесёлая? Апрель ведь на дворе, весна, радоваться надо!
Вздохнула. Отвела взгляд. Чуть не выпустила шар из рук, но вовремя подхватила верёвочку.
- Гуля, - шмыгнула носом я. - Ты только не подумай ничего, я не голубь и писем не разношу. Имя просто такое.
- А невесёлая что? Обидел кто? Скажи кто, я разберусь!
Марк с улыбкой напряг бицепс. Я знала, что у людей, особенно парней, на руках бицепсы, читала в одном из учебников. Ох, только помочь мне руками парень этот странный не мог никак.
- Больная я, - вздохнула и принялась вываливать наболевшее я: и про свалившего отца, и про вкалывающую вечно на работе мать, и про одиночество, потому что в тёмном дворе детей особо не было, все играли в солнечном через два двора. А меня мать туда не пускала, далеко от дома слишком.
- Спасибо за шар, - закончила сумбурную речь я и выпалила. - У мамы денег не хватает на такую красоту. Красивый! Классный! Супер!
- Я рад, что шар понравился, - улыбнулся одними губами Марк, но глаза у него были печальные. У всех глаза становились печальные, когда я рассказывала, в чём у меня дело.
- Зато я знаешь, сколько всего выучила и знаю? - быстро добавила я. - И своё выдумываю, вот! Вот ты, например, знаешь, как добраться на теплоходе до Северного Полюса? Подойдет четырехпалубный образец, высота надводной части тринадцать целых и две десятых метра. Надо расширить максимальную осадку...
- Стой-стой-стой, - рассмеялся парень и уселся на скамейку рядом. - Ты ж девочка. Тебе об алых парусах надо мечтать, а не о том, чтобы доехать до Северного Полюса.
- А мои паруса алые и белые, и чтобы о них мечтать, сначала надо доехать до Северного Полюса, - задрала нос я. - Я уже доехала. В воображении. Но таком, чтобы не ля-ля-помечтать-забыть, а таком, основательном, основываясь на логике, механике, математике, физике, сказочной логике "Алисы в Зазеркалье"...
- Ты, я смотрю, много всего выучила, - слегка прибалделым тоном произнёс Марк. - А я вот в школу не хожу. Отец пьёт по-чёрному, где мать, я не в курсах. Я работаю. На заводе. Вот с зарплаты на шар удалось накопить, дай, думаю, тебе подарю, тебе нужнее.
- Ой. У тебя он один, да? - бессознательно прижала к груди шар я.
- Он у тебя теперь один, - улыбнулся мальчишка. - А я на другой шар накоплю, не переживай. Расскажи лучше про алые и белые паруса. Что за паруса такие, ради которых девочкам надо отправляться на Северный Полюс?
- Не понимаешь? Там живёт мама у последнего мамонтёнка, настоящая, - серьёзно произнесла я, поднесла руку к носу и опустила (некрасиво). - Знаешь мультик такой, советский? Только там маму мамонтёнку приводят чужую, не мохнатую. Обманывают. А обманывать детей - фу. Надо найти ему его маму, а для этого нужен теплоход, чтобы добраться до Северного Полюса. Теперь понятно?
Он зачем-то поднёс руку к левому глазу, потёр его и опустил.
- Ну ты даёшь, - сказал он. - Слушай. А колыбельную какую-нибудь знаешь хорошую? Может, прочла где? Я сплю плохо. На заводе громыхают, я ночами дома на раскладушке вздрагиваю, сил нет. Мы с отцом при заводе живём, он сторожем, я в цеху помогаю. Так бы я сам себе напевал... Может, спал бы лучше. Ты ж много книг читала!
- Знаю! - обрадовалась я, что могу чем-то отплатить за такой чудесный шар. - В сборнике стихов одной поэтессы вычитала. Слушай. Стих так и называется "Колыбельная". Я напою, идёт? У меня не очень сильный голос, но я почти не фальшивлю, а песней будет лучше, чем просто стихом.
- Валяй, - разрешил Марк и откинулся на спинку скамейки, заложив руки за голову.
А я начала напевать колыбельную.

Солнышко моё ясное,
Глазки закрывай до утра.
Ждёт тебя во сне счастие,
Звезды в небесах для тебя.
А за горой, горушкой
Гномик, что сны носит нам,
Спи, засыпай, мой воробушек,
Радуйся солнечным снам.
Гномик такие лишь сны несёт,
Спокойствие, радость и свет,
Спи без тревог и без забот,
И мама приснится во сне.
А жизнь твоя будет легкой пусть,
Словно перо воробья,
Сердца пускай б не касалась грусть,
Спи сладко, радость моя.
Любимые люди лишь вокруг,
Тебя любят крепко они,
Прикосновенья их тёплых рук
Будут беречь твои сны.
Солнышко моё ясное,
Я тебя очень люблю,
Ждёт тебя во сне счастие,
И радость одна поутру...

- Обалдеть, - только и сказал Марк. - Слушай, а бумажки у тебя нет? Я записать хочу, мне песня понравилась, реал буду по вечерам себе напевать.
- Конечно, - важно произнесла я, привязала шар к гвоздю на скамейке, покопалась в детской сумочке с надписью "LUCKY!" и достала блокнот.
- Только запиши, плиз, сама, ок? - попросил мальчишка. - Мне нравится изучать чужой почерк. Иногда мне кажется, я один такой остался, кто по почерку в душу заглядывает.
- Тебе что надо в моей душе? - опасливо спросила я. - Там душа.
- Да я так и сказал. Запишешь?
- Конечно, - снова сказала я и добавила. - С удовольствием.
Достала шариковую ручку и попыталась что-то написать... и не вышло, села. Нахмурилась, достала простой карандаш и записала неровным почерком всю колыбельную.
- Вот! - вырвала листок из блокнота я и протянула Марку. - Спи спокойно и нормально. Всё будет хорошо.
- Обещаешь? - улыбнулся парень и взял листок.
- Надеюсь, - погрустнела я.
А он углубился в листочек из блокнота.
- Почерк неровный, торопилась?
- А он у меня всю жизнь такой, и что? - насупилась я. - Если непонятно, пиши колыбельную сам, я продиктую!
- Ничего. Просто ты по почерку творческий человек, а говоришь про механику, математику, физику...
- Одно другому, Марк, не мешает, - важно произнесла я. - Может, я не только на Северный Полюс, может, я ещё в другую галактику придумала "теплоход". Я много чего придумала, дай расскажу... Вот на этом шаре, допустим, можно улететь на небо, спорим?
Мы с ним проболтали до вечера, пока не вернулась мать и не отвела меня домой. Перед уходом, я попросила у Марка номер его мобильного и дала ему свой. Договорились общаться.
Вечером я была непривычно для матери тихая. Не орала, не стучала, не капризничала. Сидела и смотрела на красный-красный шар, привязанный к спинке стула в комнате, где мы с мамой спали. Красивый! Здоровский шар!
Подумала, опасливо посмотрела на мать, которая устало лежала на диване с плеером в ушах, и с мобильным во вспотевшей ладошке отошла в "дамскую комнату". Там набрала номер Марка...
Ох. Вдребезги пропитый голос на меня наорал, чтоб его недоноску-транжире не звонили всякие соплячки! И звонок оборвался. Позвонила ещё раз - длинные-длинные гудки, никто трубку не брал. И не взял потом. А я, проглатывая слёзы, перестала капризничать, не до того было, стала немного помогать матери по дому и потихоньку выведывать у неё, а не сможет ли она найти того самого мальчишку, а?
- Ну пожалуйста, ма-ам, - канючила я, вытирая вымытую посуду.
- Ладно, - выпрямила спину она. - Как выглядит твой пацан, примерно помню, попробую дядю Васю попросить, у него кто-то из знакомых в полиции работает. Составим фоторобот, расклеим объявление... Какое только? Мы ж ему не родня?
Я бросила взгляд на красную тряпочку, которая осталась от воздушного шарика, её я хранила всегда ближе к себе.
- Найден волшебный красный шар. Хозяин установлен. Пожалуйста, помогите найти его по фотороботу, - оттарабанила я. - И наши телефоны: твой и мой.
- Сама придумала? Что за чушь? Кто по такому позвонит?
- Он и позвонит! Он же живёт где-то неподалёку. Ну ма-ам, - протянула я.
Мать закатила глаза, но слово своё сдержала. Дядя Вася помог составить и отпечатать фоторобот, он же помог маме расклеить объявления в окрестных дворах. А я принялась ждать. Ждала долго. Как-то за помощью маме и этим тревожным ожиданием и болезнь почему0то взяла и пошла на попятный. Я даже пробежаться на своих двоих смогла раза четыре без одышки! Ура! Только какое ура? Где Марк?
Сидела я на скамеечке, когда раздался звонок.
- Гуля! - радостный голос в трубке. - Это Марк. Ты только не переживай, я уже поправляюсь. В больницу загремел, отец там руки стал распускать, а я не сдержался в тот раз. В следующий раз буду умнее. У меня всё хорошо. Как сама?
- Со мной всё хорошо, - тут же прижав нагревшуюся трубку к щеке выпалила я. - Ты представляешь, у меня болячка как-то проходить стала! А врачи уверяли, буду ковылять всю жизнь! Вот ни фига, обломались, врачи-накаркатели! Я уже даже бегала четыре раза сама, представляешь?
- Почему "накаркатели"? - не понял он.
- Потому что горе-врачи, накаркали мне болезнь, а сами ни фига в ней не шарят! - гордо произнесла я. - Говорили, никогда не вылечусь? Говорили. Начала поправляться? Начала. Кто они? Накаркатели!
В трубке мобильного послышался смех, а я вдруг заметила, что где-то за зелёными кронами деревьев мелькнул знакомый красный шар... Он летел выше, выше, поднялся в небо и скрылся далеко вверху...