О мире далеком, где падают звезды

Что с моей головой? Она пуста! Как я сюда попала? Я ведь была совсем не здесь. Но где я была? Голова кружится… и во рту такой премерзкий привкус, словно я сжевала парочку плюющихся краской лягушек. И запах! Запах давным-давно испортившегося картофеля был таким густым, что казалось, его можно было резать ножом.
Где я, тролль меня дери?
Я откинула густую гриву спутанных волос со лба и огляделась. Свет от шести напольных свечей на полу дрожал и скрадывал углы тесной комнатенки с земляным полом, от которого шел резкий холод. Мой взгляд продолжал шарить вокруг, заметил на выгнутом вверх потолке, увешанном чернокочанной капустой и связками бурых ягод, горящие в гробовой тишине остатки старой пентаграммы. Я вздрогнула и судорожно отступила назад…
Дух Потусторонний, нога по чему-то скользнула, я неуклюже замахала руками, теряя равновесие, и грохнулась на… что-то мягкое, только в боку сильно кольнуло. Я провела рукой вокруг – грубая ткань, какие-то тюки, а в бок уперся ободранный ржавый кран от закрытой бочки. Тут я вскочила на ноги – разглядела в темном углу массивную деревянную дверь, покосившуюся и потемневшую от времени. Осторожно протиснулась меж не понятных в тусклом свете предметов к ней, дернула. Заперто.
Мыслей не было никаких, ни откуда я тут появилась, ни что я тут делала, ничего. Помнила, как шла по славному городу Озррах, как светлые улицы пестрели бликами мерцающего солнца, как смеялись играющие дети, как уличные торговки приветливо кричали людям и тряпками махали на меня… Ослабшая от голода, я потянулась к прилавку, где так зазывно румянился пирожок.
– Прочь, грязное чудовище! – прикрикнула тут же его хозяйка, гномиха.
– Я не грязная, я не ела три дня, – я инстинктивно утерла лицо и поморщилась, когда массивные когти царапнули кожу. – Прошу вас, я отработаю!
Уж насколько я была высокой, настолько торговка – низенькой, вдвое ниже человека, но я смотрела на нее заискивающе, снизу вверх.
– Отработаешь? Ты, оборотень синекожий? – та скривилась. – На клыки свои здоровенные давно смотрела? Кто в здравом уме возьмет тебя на работу? Загрызешь еще среди ночи, за тобой не залежится!
– Я полуоборотень, – попыталась возразить я. – У меня отец – человек.
– В глаза свои бесстыжие желтые глянь! Отец-человек! Выдумала!
– Но он был! Просто вино из зильих ягод, – я чувствовала, что говорю что-то не то. – Он так его любил… Но вообще он был хорошим!
– А вообще я на работу ни оборотней, ни полуоборотней не беру, прочь! – торговка была неумолима. – Слышала я про вас всех! Двигай к своей стае!
– У меня нет своей стаи, – еще пыталась что-то придумать я, не отрывая голодного взгляда от пирожка. – Оборотни помесей не жалуют. А маму сожрали призраки, когда она ночью пошла искать по кабакам отца и не уследила за временем. Он тогда еще был жив. Прошу…
– Я сказала: прочь! А то вызову стражу!
Вздрогнув, я побрела прочь. Стража из темных эльфов в Озррахе вызывала оторопь. Больший страх испытывали лишь перед призраками, которые несли лютую смерть по ночам, если кто-то замешкается под открытым небом.
Бр-р, все не то. Был обычный голодный день. Что, что было дальше?
Не помню. Тишина в воняющей комнате стала действовать на нервы. Тут хоть кто-нибудь есть?
– Эй, люди, гномы, эльфы или кто там еще, отзовитесь! – заорала я.
Ни люди, ни гномы, ни эльфы, ни кто там еще не отозвались. Гм. Может, я попала в плен к огру-людоеду? Похолодев от страха, я бросилась к двери и стала молотить по твердому дереву. Та сначала не подавалась, но под натиском массивного озверевшего полуоборотня (меня) не выдержала, жалобно скрипнула, и я вырвалась наружу, чуть не захлебнувшись ледяным ночным воздухом, который проморозил меня в домашнем платье насквозь.
Ночь! Опасность! Ночью призраки выходят на охоту на живых. Огр бы побрал Альбартора Девятнадцатого, который, если верить хроникам нашего королевства, выпустил их четыре века назад. Увлекался король, видите ли, магией, чернокнижием, мистикой, связями с потусторонними мирами…
Его же первым призраки и пожрали.
Я облизнулась. На награду за изгнание призраков из страны, а она – ровно миллион золотых, можно было бы купить много-много пирожков, даже с мясом. Но что-то пока даже маги лишь зря гибнут в боях, чего уж мне… У меня этот могильный холод и ритмичная, зловещая дрожь в теле при их появлении вызывали чудовищный животный ужас, дикое желание спрятаться за крепкой, лучше зачарованной дверью. В страхе я бросила взгляд на застывший в зеленом лунном свете огород с таинственными овощами, кривоватую изгородь и мрачный черный лес за ней. И юркнула назад, в помещение. Огра-людоеда, говорят, оборотни в принципе одолеть могут. И я смогу: клыки, когти, врожденная сила – пользоваться всем этим я умею. А вот призрака – без шансов. Для этого надо быть темным эльфом или просто сильным магом, а у оборотней с этим совсем плохо. Даже у троллей – и то способностей больше.
Запах испортившегося картофеля после свежести ночи казался особенно пакостным, и я разозлилась. Какого темного эльфа я вообще тут делаю? Кто меня сюда приволок? И где хранится та гадость, которая так воняет?
Тут я, смирившись с тем, что мне предстоит провести ночь в этом странном месте, заметила то, что поначалу ускользнуло от моего внимания. На одной из бочек лежал прижатый булыжником лист бумаги с письменами. Что это? Я подошла ближе, скинула тяжелый и шершавый булыжник вниз и взяла хрустнувший лист в руки.
"Нирварен, он скоро придет сюда! Сражайся, покуда хватит сил, сражайся храбро, но если он начнет побеждать, то скажи, что ты находишься под моей защитой, защитой Ульсинарх. Но используй это, как последнее средство! Оно может не сработать, потому что он опасен и жаждет твоей крови. Я постараюсь прибыть как можно скорее, но я ведьма, а не Потусторонний Дух, я могу не успеть. Удачи, Нирварен. Мое сердце с тобой, милая."
Нирварен. Да, точно, это я. У меня отец человек, мать оборотень, а имя – эльфийское. Все логично, правда? Ладно, молчу, молчу. Нирварен? Пусть Нирварен. Хоть не Врахтгахнах, как у троллихи, у которой я снимаю комнату. Э-э-э, а кто такая Ульсинарх? Вдруг раздался тихий скрип. Я вздрогнула и резко повернулась к двери.
Он был там. Тумнур, помесь огра с темным эльфом. Мощный, упакованный в боевые кожаные доспехи, огромный, выше меня головы на три, а я сама немаленькая. С темно-лиловой кожей, черной гривой и раскосыми черными глазами без белков, из которых смотрела сама вечность. А клыки-то почище моих! Мамочка! Огра, говорят, оборотень может одолеть! Ну да, а еще говорят, солнце когда-то не мерцало, эльфы были едины, призраков скоро уничтожат, а жизнь возможна без королей и денег.
Тумнур смерил меня тяжелым взглядом. Странный взгляд, хотя я не очень-то разбираюсь во взглядах тумнуров. Сделал шаг вперед, его рука поднялась и дрогнула. Хм, Ульсинарх сказала сражаться, но я медлила. Он ведь не нападает, так? Может, тумнуры полуоборотнями не питаются? Тут он шумно вздохнул, его лицо исказила гримаса гнева… Тумнур оскалил белые клыки и стремительно ринулся на меня. Я тоже оскалила клыки, вскинула руки с когтями и приготовилась дорого продать свою жизнь.
Удар! Тяжело! Первым же броском он повалил меня на пол. От него тянуло жаром, потом и мускусом. Его когти впились в тело, и я выгнулась от боли, зарычав и перейдя в атаку. Мы дрались, как дикие звери. Клыками, когтями, пиная и колотя друг друга, катаясь меж тюков и бочек и стараясь добраться до горла противника. Мое тело все покрылось глубокими укусами, ранами, но и этому троллевому недоноску я изрядно пустила кровь!
И все-таки он побеждал. Он был тяжелее и сильнее. И он был неутомим, а я уставала. Еще бы, ведь это тумнур! С силой и выносливостью огра, но быстротой и смекалкой темного эльфа, да еще иммунитетом к темной магии от последнего. Совершенное орудие убийства. Куда мне! Я ведь наполовину человек, а люди слабы. Которые не маги, конечно, а я не маг. У меня как раз перед провалом в памяти закончились скудные сбережения, и квартирная хозяйка грозилась выкинуть меня на улицу. А тот пирожок выглядел таким вкусным…
Ай! Он подобрался к горлу! Сейчас я умру!
– Оставь меня именем Ульсинарх! Я под ее защитой! – прохрипела я из последних сил.
Тумнур замер. Я тоже. Момент истины? Подействует ли имя?
– А ты… Ты ведь Нирварен? – гулким, потусторонним голосом произнес тумнур. – Служишь Ульсинарх?
Служу Ульсинарх? Я – служанка ведьмы? А я ведь работала в мастерской дубильщика, пока хозяин не нанял вместо меня человека, а потом очень хотелось есть, и я искала работу… Значит, нашла? Так и оказалась здесь? Но почему я ничего не помню?
– Да, – на всякий случай сказала я, решив, что в моем положении лучше со всем соглашаться.
Тумнур сморщил нос и чихнул, принявшись медленно подниматься. Едва он ослабил хватку, как я тут же отползла в сторону и вскочила на ноги, выставив перед собой когти. Но тумнур и не думал нападать, он чихал и вертел головой.
Дверь опять натужно скрипнула, и внутрь вошла морщинистая иссохшая старуха с грязными седыми волосами ниже пояса, в бесформенном темно-буром платье и с большой метлой в тонкой руке. Ее глаза казались красными от обилия прожилок, они уставились на меня, и мне показалось, что те читают меня насквозь.
– Нирварен, Таглклан, я же говорила вам не ссориться, – проскрипела она. – Я понимаю, у Нирварен полнолунные оборотневые приступы, у тебя, Таглклан, инициация силы, но я наняла вас для того, чтобы вы работали, а не развлекались. Довольно. Идем в дом, Нирварен. Таглклан, оставайся здесь и охраняй. Пентаграмма должна скоро рвануть.
Она махнула мне рукой и повернулась к выходу.
– Но снаружи призраки, – дрожащим голосом попыталась возразить я.
– С призраками я разберусь, если встретим. Тут недалеко, идем, – резко оборвала мой лепет старуха, кинула уничижительный взгляд на тумнура и без видимых усилий распахнула тяжелую дверь.
– Нирварен, держись от меня подальше, – процедил мне вслед тумнур, но ведьма оборвала и его.
– Таглклан, я сказала: охраняй, – рявкнула она.
Он зарычал.
– Охраняй! Нирварен, за мной.
Мы вышли на холод, и я зябко поежилась в изорванном в драке платье, выискивая в темноте призраков. Я дрожала – от холода и от страха. Ночь опасна! Наметанный глаз углядел у края далекого леса белесую фигуру, и я потянула ведьму за рукав, указывая в ту сторону.
– Он далеко, мы успеем дойти до дома, не волнуйся, – смягчившимся тоном произнесла Ульсинарх. – Я надеялась, что Таглклан одумается и не нападет. Но он тумнур, его темная сущность дает о себе знать. Как и твоя. Тебе ведь было приятно с ним драться?
Я неопределенно рыкнула в ответ, ощутив, как заныли раны на теле. Хорошо, что оборотневое наследство позволяет им быстро затягиваться. Драться мне не понравилось, но чувствовала: этой женщине лучше не перечить. Мы обогнули приземистую хижину, из которой вышли, и двинулись к большому каменному зданию о трех этажах. Здание когда-то было внушительным, из красивого лунного известняка с прожилками, все с барельефами, статуями у дверей, но барельефы наполовину осыпались, статуи стояли сколотые, а лунный известняк, материал, из которого строят быстро, но ненадолго, местами обветшал и грозился развалиться окончательно. Даже страшновато было туда входить, но призрак, почуяв живых, уже двинулся в нашу сторону, и инстинкт рассудил, что лучше смерть вероятная, чем верная.
А вот внутри дом выглядел роскошно. Старинная мебель времен того самого Альбартора Девятнадцатого, люстры тысячи магических свечей, которые зажглись, едва мы вошли внутрь, толстые ковры, дорогие тяжелые занавеси на окнах, фонтан посреди холла, золоченые статуи прежних королей, огромный камин. Ведьма вскинула рукой, и в камине запылал огонь, от которого по холлу мгновенно распространилось тепло. Мда, магия есть магия. Согревшись, я перестала дрожать.
– Собери на стол, – сварливо произнесла старуха. – Я голодна после дальней поездки. Все еще возилась с бургомистровым заказом. Тем, из Раффа. Сложный, тебе не понять, насколько. Даже пришлось задействовать силу откидной пентаграммы.
– Получилось? – вежливо уточнила я. – А я могу потом поесть? Это ведь был тумнур…
Есть хотелось после драки. В драке сила выплескивается, тело жаждало ее восполнить.
– Получилось, разумеется, – передернула плечами старуха. – Я – профессионал. Не держи обиды на Таглклана, он молодой еще да горячий. Но у него талант к темной магии, ученик он очень способный, и когда я покину этот мир, он сможет продолжить мое дело... Живо собирай на стол, я сказала. Поешь потом. И тщательно отмой руки, у тебя под когтями кровь, затащишь ее еще в пищу.
Побыстрей бы все! Тело само помнило, где находится кухня с фонтанчиком для мытья. Я еле отскребла руки под напором ледяной воды и двинулась к долгожданному погребу, где хранилось копченое и сырое мясо, вино, соленья, словом – еда. Спустилась вниз и заорала.
Прямо на меня ринулся призрак. Погреб – не защита от них! Судорожно перебирая руками, в ужасе я попыталась взобраться назад по лестнице, но меня уже охватила леденящая полупрозрачная субстанция, и тело в ритмичной, упорядоченной дрожи стало заживо растворяться в ней, как мед в отваре. Высохший язык скорчился от отчаянного вопля, и тело забилось в судорогах, не желая растворяться. Глаза стали вылезать из глазниц, прервалось дыхание, сердце перестало колотиться.
Тут весь погреб залил яркий белый свет. Сердце стукнуло раз, другой. Я шумно вздохнула. Жива?
– Забирай мясо и поднимайся, – раздался сверху недовольный голос ведьмы. – Это все Таглклан. Он наполовину темный эльф, у него свои связи с призраками, которых даже я не знаю. Я поговорю с ним, пригрожу, что не буду больше его обучать, если он продолжит нападать на тебя.
– Спасибо, – пискнула я, ощупывая себя и не веря, что осталась жива.
Сердце стукнуло один раз, другой, а потом заколотилось в груди, как бешеное, переживая этот ужас заново. Тело снова начало колотить.
– Прекрати дрожать! – прикрикнула старуха. – Живо выполняй приказ!
И я на подгибающихся ногах пошла выполнять приказ своей спасительницы.
– Мясо забери, – смягчилась Ульсинарх. – Не дрожи так, это был просто призрак.
– Страшный… Больно…
– Бери мясо и живо на кухню! – ее настроение снова дало крен.
И вот магическая печка на кухне слабо пыхтела, пока готовился ведьмин… Ужин? Завтрак? Украдкой я стянула с полки отрезанный кусочек засохшей капусты и принялась хрустеть. Так и дотянула, пока ароматное мясо в соусе из зильих ягод было готово. Вдохнула кружащий голову запах, оттащила блюдо ведьме в столовую и с ее разрешения вернулась поесть на кухню. С жадностью впилась клыками в оставшийся кусок сырого мяса…
– Нирварен, – раздался вызывающий оторопь голос над самым ухом.
Я вздрогнула и чуть не выронила мясо от неожиданности. Резко повернулась и почти нос к носу столкнулась с Таглкланом.
– Чего тебе? – грубо спросила я и снова вгрызлась в сладкое, желанное мясо.
Драки драками, но я под защитой своей хозяйки – меня есть нельзя.
– Я не хотел набрасываться на тебя, - неохотно выдавил из себя он. – Мне не нравятся твои нотации, но вообще это все запах тумнурьих ягод, мы от него звереем. Ведьма нарочно развесила их по кладовой, говорит, они инициируют прорыв тумнурьей магической силы. Было нужно, чтобы рванувшая после работы пентаграмма не забрызгала всю округу.
А, так это они там так воняли?
– Ну да, все – ягоды, – хмыкнула я и облизнула кровь от сырого мяса с губ. – А ты ни при чем. Надо следить за собой, за своим поведением самому, а не валить на все вокруг. Только имя Ульсинарх и спасло меня там, о великий тумнур, - тон стал издевательским. – И призрак очевидно тоже просто заблудился, а не ты его на меня натравил.
– Я не умею насылать призраков, - в тоне Таглклана скользнуло раздражение.
– Заливай.
Я жевала и поглядывала на выход. Высказать еще много чего хотелось, а ну как он бросится на меня сейчас? Спасет ли меня имя Ульсинарх снова? Успею ли я добежать до нее прежде, чем он меня растерзает? Все-таки тумнуры – звери почище оборотней. Свет магических факелов затрепыхался, словно почувствовав мое настроение, и из него полетели пронзительно-синие искры. Плохо сдерживаемое раздражение тумнура, похоже, подошло к концу.
– Заливай или заваливай? – изменившимся тоном произнес он и загородил мне путь к отступлению. – Это намек?
– Не приближайся! – рявкнула я, сунула остатки мяса в рот и вскочила на ноги. Добавила с набитым ртом невнятно. – Или я… – я замялась.
– Или ты что? – ухмыльнулся тумнур, "ласково" обнажив клыки (он и так был настолько близко, что я чувствовала гнилостный запах из его пасти).
Он насмешливо поднес палец с кривым когтем к щеке.
– Что бы с тобой сделать? Съесть или попробовать тебя живую? Глупые женские нотации разжигают желание последнего.
Тумнур рванул остатки изодранного платья, и они упали вниз, обнажив покрытую пупырышками синеватую кожу.
– Стой! – заорала я. – Именем Ульсинарх! Остановись!
Тумнур замер, а я вырвалась из его хватки и побежала к ведьме.
– Нирварен, стой! – закричал он мне вослед. – Ты не так меня поняла!
Все я поняла: трудный был выбор. Может, выбери он меня съесть, я бы не убежала, да?
Но Ульсинарх была недовольна.
– В таком виде по моему дому разгуливать могут только специально оживленные трупы, прикройся, удушество! – прикрикнула она вместо помощи. – И запомни: ты должна научиться противодействовать Таглклану самостоятельно, раз уж нанялась ко мне на службу. А не хочешь – утром же отвезу на метле в город. Знаешь ли, такой ученик, как Таглклан, стоит в тысячу раз больше, чем какая-то служанка для черной работы. Поняла? Ступай.
"Да, поняла", – подумала я, когда уже шла в выделенную мне каморку на первом этаже, где уныло болталась койка из холстины и стояли в углу старые метлы. Здесь мне предстояло провести ночь, а завтра я улечу отсюда и буду дальше искать другую работу. Тумнур рано или поздно меня либо съест, либо изнасилует, либо и то, и другое, и один Потусторонний Дух ведает, в какой последовательности. Опасно тут оставаться, хотя, я облизнула клыки, сырое мясо мне понравилось. Всегда ли меня тут так вкусно кормили?
Тролль меня дери, ничего не помню!
Когда я уже начала засыпать, дверь в каморку отворилась легко, крючок, на который она была заперта, сиротливо звякнул и отлетел в сторону.
– Нирварен, нам надо поговорить, – тяжело произнес тумнур, загораживая выход. – Ульсинарх была недовольна, что я позволил себе лишнее. Но это все прорыв темной магии, он происходит по ее велению каждый вечер, но заранее не известно точно, в какое время. Он нужен для того, чтобы…
– Тебя оправдать, – не удержалась я и села в койке, прикрываясь холщовым одеялом.
– Это все она! – оскалился тумнур, и я сглотнула, но не отвела взгляд.
Бежать поздно, от вкусной еды меня скоро увезут, что мне терять? Девичью честь я потеряла где-то лет в девять (я все-таки наполовину оборотень), а вторую в местные лавки еще не завезли.
– Ага, все она, – с вызовом произнесла я. – Надо уметь отвечать за свои поступки самому!
– Она – ведьма!
– Ты – тумнур!
– А ты – полуоборотень!
– Отлично, всех классифицировали, – язвительно произнесла я. – Теперь я могу поспать? Завтра тут уже не будет ни меня, ни моих "нотаций".
– Ты упрямая, маленькая тварь, которая вечно указывает, как мне поступать надо, как мне поступать не надо! – ощерился он.
– Завтра все закончится! – я не утерпела и кинула в него ветхой подушкой, забыв про то, что под одеялом на мне ничего нет. Смутилась, подтянула наверх холстину и тихо добавила. – Что бы там ни происходило до этого дня.
– Ты тоже не помнишь? – сменил тон на вопрошающий Таглклан.
– Че? – сначала не поняла я.
– Ты помнишь, как Ульсинарх тебя привезла? – продолжал он. – С триумфом, говорила, что, наконец, нашла ту, кто находится в розыске всей стражи королевства за грабежи и изнасилования. Что ты отлично подойдешь мне в пару для выполнения ее заказов.
– Я находилась в розыске? – округлила глаза я. – Врешь! Я в жизни никого не обидела!
– Чем же ты жила тогда? Честным трудом? – хрипло рассмеялся Таглклан. – Конечно, ты им не брезговала, когда свитки с твоими изображениями наводняли очередной город, и стража припирала к стенке, приговаривая к исправительным честным работам под неусыпным надзором. И горшки драила, и пищу готовила… А потом сбегала в другой город и принималась за старое: грабила лавки, насиловала мужчин-не-магов, загрызала горожан, кого ни попадя, словом, жила, как любой оборотень. Только на Озррахе у тебя клык нашел на камень. Там стража из темных эльфов, которые если берутся кого-то исправить, то берутся основательно… Ты этого тоже не помнишь?
– Я… – начала и запнулась.
Напрягла память. Мой отец точно был хорошим человеком, по-своему любил меня, звал, когда не был пьян, "мой волчонок" и смеялся, когда я пыталась прокусить ему палец. Он точно спился самостоятельно (пил ли он так сильно до моего рождения?), когда мне было лет пятнадцать. Маму–оборотня точно сожрали призраки. Это я помнила. Но что было со мной дальше? Какой-то провал в памяти. А потом были долгие голодные дни в Озррахе в попытках найти работу. И снова провал. Дух Потусторонний, не может быть!
– Врешь! – рявкнула я, вскочила с койки и бросилась на него.
Попыталась укусить его в шею, в то место, от укуса в которое умирают мгновенно (откуда я это знала?), если к нему подобраться. Увернулся, гад! Оскалил клыки и саданул когтями по спине так, что я взвыла от боли. Сжимая меня сильными руками, вонзая в мою спину когти, отчего по ней потекла горячая кровь, он оказался так близко, что я прямо прочувствовала исходящую от его тела мощь и звериную силу. Где была моя башка, когда я полезла в драку? Он же тумнур!
– Именем Ульсинарх, покинь эту комнату! – пискнула я.
Таглклан дернулся всем телом. Уйдет? Сейчас уйдет? Пусть он уйдет!
– Она зачаровала меня на это имя, не смей его больше произносить! – рыкнул он, а затем в его глазах мелькнул злой зеленый огонь, и он вонзил в меня когти еще сильнее. – Но я умею сопротивляться ее колдовству! Оно уже не всегда срабатывает. Поэтому ей и нужны и ты, и я. К ее огромному сожалению, когда она тебя нашла, с тобой уже поработала стража Озрраха. Как же ты меня бесила своими нотациями после приезда!
– Но что, что было потом? – разгоревшееся любопытство превозмогало даже боль от вонзенных в меня когтей.
Он зажмурил глаза и помотал страшной головой. Потом снова вперил в меня взгляд глаз без белков, но когти вытащил. Впрочем, хватку он не ослабил.
– Я… не помню, – разочарованно произнес Таглклан. – Почему? Но я помню последний ведьмин заказ. Его-то ты помнишь?
Я медленно двинула голову влево, потом вправо.
- Ну как же! В Раффе бургомистр возжелал склонить двенадцатилетнюю дочь к близости, а законы запрещают это без ее согласия. Пришлось это согласие колдовать: ей, мне. Тебе не понять, как это тяжело - менять юный, сильный ум! – пожаловался тумнур.
Мне стало противно. Мое лицо, видимо, скривилось так сильно, что его лицо исказилось от ярости.
– Вот! Вот это я и имел в виду! – выплевывал слова он. – Думаешь, это так легко – быть тумнуром?! В тумнурьей среде детей воспитывают хуже, чем зверей, выживает сильнейший. В одиннадцать лет нас выпускают в большой мир "побродить", чтобы назад вернулись только самые крепкие и изворотливые. Я не вернулся, меня нашла Ульсинарх. О, какие радужные магические перспективы она рисовала! И не обманула. Она, и я под ее началом, подмяли под себя всю округу. Богатые платят огромные деньги за свои слабости, а ведь это так здорово – править мелкими людишками, играть на их слабостях и получать за это много золота, жить в комфорте, тепле и сытости. И я, я, сумел одурачить даже стражу Озрраха! В том, что тебя удалось оттуда вывезти, огрья доля моей магии! Ты должна быть мне благодарна, а не указывать мне, что делать и как жить!
– Может, ты меня отпустишь? – тихо сказала я и отвела взгляд. – Я не буду больше тебя учить, обещаю. Завтра я навсегда исчезну из твоей жизни.
Губы взорвались от жара яростного, требовательного поцелуя жестких, непривычных к такому обращению тумнурьих губ. Я рычала, вырывалась, но он не пускал, продолжал. Продолжал, а руки держали крепко, сжимали, требовали еще, еще, еще! Мои когти вонзились в его доспехи, проткнули кожу доспехов и вошли в живое тело, но он этого даже не заметил.
– Дух Потусторонний, почему ты сводишь меня с ума? – выдохнул тумнур, когда и у него, и у меня почти закончился в груди воздух, и он слегка отвел голову. – Мне всегда нравились человеческие девушки. Они так призывно визжали, когда я под конец начинал перегрызать им шею. Но их голоса не сравнить с твоим! От него кровь вскипает в жилах! Если бы только ты не попалась в лапы озррахской стражи до встречи со мной… Ульсинарх была так недовольна, что нам все не удавалось снять с тебя их заклинания. И до сих пор не удалось, иначе ты бы вела себя совсем по-другому. Вела бы себя, как нам следует себя вести.
– Как нам следует себя вести? – еще тише спросила я.
– Как, как? – раздраженно сказал он. – Я – монстр. Ты тоже.
– Я тоже, – согласилась я и задумалась. – Что-то в этом не так, я чувствую.
– В том, что ты забыла, кто ты?
– А что забыл ты?
Его лицо все исказилось, он наморщил лоб, в глазах опять загорелся колдовской огонь.
– Почему я не могу вспомнить?! И даже не пытался… Я же маг! – рявкнул он. – Я должен вспомнить!
– Хватит! – громкий скрипучий голос Ульсинарх раздался у входа.
Грязные веревки ее седых волос развевались в воздухе, как зловещий ореол, а в глазах полыхало алое пламя. Она выглядела словно сам Потусторонний Дух, сошедший в гневе с небес.
– Надо было сразу пришлепнуть эту маленькую упертую пакость, которая тебя так развратила, – ее голос разрывался от возмущения. – Не хотелось руки марать, но теперь, видимо, придется. Отойди-ка, мальчик.
– Нет! – Таглклан загородил меня своим телом, повернувшись к Ульсинарх. – Не тронь ее!
– Отойди.
– Нет.
– Ты не смеешь мне перечить!
– Ты не смеешь мне приказывать! Я сам себе хозяин! Пошла к призракам!
– Молчать! – взвизгнула старуха.
Они подняли руки, громко и со злостью шепча про себя заумные заклинания, от которых начало двоиться в глазах и зашумело в ушах. Свет заметался меж ними: синий, голубой, лиловый, фиолетовый. Тела покрывались страшными ожогами, стены вспыхивали. Ульсинарх подвизгивала, Таглклан вскрикивал от этих ударов, а я… Я украдкой прокралась мимо тумнура и, пользуясь тем, что они были слишком заняты друг другом, пнула старуху по ногам. Та зашаталась, потеряла равновесие и упала, а Таглклан послал к ней ярко-желтый свет, и старуха безмолвно, но ужасно медленно упала на пол, перестав шевелиться вообще.
– Умерла? – завороженно спросила я.
– Нет, я ее обездвижил, – вздохнул тумнур. – Все-таки она мне была вместо матери столько лет. Учила меня, кормила, одевала, давала приют. Она очнется еще до утра. Идем. Нам надо успеть убежать от нее подальше за это время.
– Почему ты вдруг об этом подумал? – спросила я, когда мы двинули к выходу.
– О побеге? Ты думаешь, она бы очнулась, счастливая и довольная, что я послал ее к призракам?
– О том, что она была тебе вместо матери.
– Не начинай опять! – оскалил он клыки. – Сказал и сказал. Лучше помоги мне искать ее метлу.
– Зачем?
– Ночь еще не кончилась. Или ты соскучилась по объятьям призраков?
Я нервно сглотнула и замотала головой, как бешеная. Тумнур закатил глаза и задумался.
– Вспомнил! Есть одна комната в доме, куда Ульсинарх запрещала мне заходить. Идем, метла, скорее всего, там. Найдем – полетим в город.
– Но там призраки!
– Оборотневая башка совсем не соображает? Мы не пешком пойдем, мы полетим. В небе призраков нет, – раздражение опять накрыло Таглклана. – Идем.
Запретная комната была на самом верху, под крышей. Но массивная железная дверь не подавалась – как Таглклан ни поливал ее заклинаниями. Он рычал, ругался, поминал Потустороннего Духа, но все без толку.
– Дверь зачарована, – задыхаясь, устало сказал тумнур. – Не все заклинания Ульсинарх я научился снимать. Проклятье!
– А если плечом?
– Не понял.
– С разбега плечом двинуть. Дверь железная, но и ты такой гигант! – сказала и почувствовала, что щеки вспыхнули.
Что я чувствовала? Один Потусторонний Дух знает…
– А это мысль, я не подумал… – Таглклан посмотрел на меня с уважением и еще как-то странно, совсем как там, в хижине. Но я все еще ничего не понимала в тумнурьих взглядах.
Огромная глыба почти каменных тумнурьих мышц разбежалась и разнесла дверь в брызги. Меня обдало сильным запахом пыли. Я не выдержала и чихнула. Таглклан бросил на меня быстрый взгляд, и шагнул внутрь. Раздался ужасающий скрип, и он отшатнулся.
– Часть пола провалилась, – озадаченно произнес он. – Кажется, я для него слишком тяжел. А под комнатой, я знаю, провал до самого подвала, лететь долго.
– Я пойду, я легче, – тут же отозвалась я и двинулась вперед.
– Нет! Это опасно! – он снова заступил мне дорогу (ему, видимо, понравилось преграждать мне путь).
– Отойди! У нас нет другого выхода.
– Есть. Пойти и убить Ульсинарх, пока она обездвижена, – он поморщился, говоря эти слова.
– Да, пойдем.
Мы двинулись вниз, но, пользуясь тем, что Таглклан был ко мне спиной, я рванула в зияющий над обломками двери темный провал.
Пол и в самом деле прогибался, но я храбро нырнула в темноту. Стоило сделать несколько нерешительных шагов, магический свет включился сам собой. Комната, чей пол был покрыт толстым слоем пыли, чем-то напоминала ту, где я очнулась – тоже вся забита и заставлена многочисленными тюками и бочками, сундуками и ящиками, многочисленными кувшинами. Только чистенькие тюки были из бархата и переливающегося шелка, кувшины – из мраморной глины, а ободья бочек – из золота, им же были окованы сундуки и ящики. Я зачарованно протянула руку к крышке ближайшего из них.
– Нирварен, не смей! – отчаянный возглас Тагклана заставил отдернуть руку. – Наверняка тут все зачаровано от воров, а иммунитета к темной магии у тебя в отличие от меня нет. Лучше ищи метлу. Ульсинарх умеет летать и без нее, не думаю, что она зачаровывала бы не такой ценный предмет. С этим слишком много возни: чтобы сжечь вора заживо при прикосновении, нужно сильно выложиться, а Ульсинарх этого не любит. И так последнее время огрья доля работы приходилась на меня.
Я бросила завистливый взгляд на зачарованный ящик (наверно, с золотом…), но гореть заживо почему-то не хотелось. Вздохнула и огляделась. Где, тролль ее дери, метла? Она вообще здесь? Под скрип неверного шаткого пола и причитания Таглклана я принялась за поиски, осторожно обходя тюки, сундуки, бочки, ящики и кувшины.
Метла оказалась на самом видном месте, но в самом дальнем углу комнаты. Зачарована? Я сжалась, зажмурила глаза и схватила черенок.
Ничего. Приоткрыла один глаз – с рукой ничего не случилось. Радостная я побежала с метлой к выходу… Вдруг пол подо мной пошатнулся, и я начала проваливаться вниз.
– Таглклан! – закричала я.
– Волчонок, у тебя в руках метла! Держись за нее! Она же летает!
– Я не умею ей управлять! – пол уже рассыпался, как песочный замок.
– Она сама собой управляет! Схватись обеими руками!
Я уцепилась за черенок и почувствовала, что меня поднимает вверх. Метла потащила меня к выходу, мимо тюков, бочек и прочего, чему рассыпающийся пол оставаться на своих местах совсем не мешал. Прямо в сильные тумнурья объятья.
– И зачем ты туда ринулась? – прошептал он, зарываясь в гриве моих волос. – Знаешь, как я перепугался?
– Из-за меня?
– Нет, из-за метлы! Переживал, что ты ее сломаешь, – раздраженно тряхнул своей гривой он. – Идем, ведьма уже может очнуться!
– Почему ты назвал меня волчонком? – спросила я у его спины, когда мы поспешили к выходу из особняка.
– Не знаю. Само вырвалось. Хватит вопросов! – прорычал он. – Надо спешить!
Мы как раз взлетели над огородом, оставив с носом с дюжину устремившихся к нам от леса призраков, когда за нами выскочила Ульсинарх и направила в нашу сторону иссиня-черный свет. Метла затряслась и принялась плавно снижаться.
– Шершень ей в глаз! – выругался Таглклан, поднял одну руку и направил свет на метлу.
Но мы продолжали снижаться! Ульсинарх что-то радостно и торжествующе закричала, потрясая кулаками под нами. Тем временем призраки подобрались к ней совсем близко, и в какой-то момент торжествующий крик сменился воплем ужаса. Внизу заалел магический свет, ведьма отшвыривала призраков в разные стороны, кричала, ругалась, безуспешно пыталась взлететь, но ее стаскивали вниз, а нападающих становилось все больше и больше. Мы же, несмотря на все усилия Таглклана спускались, тролль дери эту старуху, мы спускались! Когда мы были уже невысоко над подобием голов призраков, а мое тело закачало от ритмичной дрожи, Ульсинарх захлебнулась своим воплем и обмякла под прозрачными телами. Ее тело уже напоминало кашицу с силуэтом человека. Какая страшная смерть…
– Не получается! – в отчаянии заорал Таглклан, пытаясь набрать высоту. – Этому она меня не учила! А я темный эльф только наполовину, раньше от призраков просто убегал, но мы сейчас опускаемся прямо на них!
– Надо их победить! Надо что-то придумать. Ты ведь можешь что-то придумать, а? – жалобно спросила я, с содроганием глядя на толпу под ногами и вцепляясь в тумнурьи плечи мертвой хваткой. – Как-то… Как-то договориться. Кто-нибудь пробовал договориться с призраками?
– Как? Они тебя жрут, а ты будешь им сказки рассказывать? – огрызнулся он, но задумался. – Хотя... Все может быть. Я попробую. Меня они могут послушать.
Он издал ряд странных шипяще-свистящих звуков, залив все внизу светло-коричневым светом.
– Вы – наша добыча, – раздался ледяной голос где-то в голове, вызвав озноб и оторопь. – Спускайтесь с небес. И к вашей хозяйке идите вослед.
– Зачем вы убиваете нас? – крикнул Таглклан. – Мы же ничего вам не сделали!
Вздох возмущения разнесся над всей призрачной толпой, она заколыхалась, зашумела, как торговцы в базарный день. А мне уже начало казаться, что мое тело пляшет на метле само от ритма неслышной музыки.
– Не сделали вы? – возмутился голос в голове. – Что за чушь, заклинаем? От дома отняли, лишили семьи и в мир притащили, где жизнь – скорбь о нашем! Лишь месть остается, тоска лишь и смерть.
– Это были не мы, было давно. И, наверно, не вас…
– Вы нас обрекли на скорбь и тоску лишь. Достойны вы смерти, как прочие прежде.
– Я... Я верну вас домой, – не очень уверенно произнес Таглклан. – Обещаю, даю слово тумнура.
Леденящий, потусторонний, но ритмичный смех почти остановил сердце.
– Поверим, вы ждете? – голос звучал насмешливо. – Одни обещанья вернуть нас домой, и уж счета им нету. Сначала поверив, мы вас отпускали. Обман ожиданий, вам правда не правда. Нет веры вам больше, живые, нисколько. Умрите скорее, умрите же с честью.
– Тогда не убивайте нас внизу сразу, – выдохнул тумнур и накрыл своей лапой мою вцепившуюся в его плечо руку. – Я верну вас домой прямо сейчас. И если у меня не получится, вы сможете убить меня после того, как я испробую все, на что я способен.
Толпа снова зашумела, у меня под ритм невидимой музыки само задвигалось правое плечо, а сердце отчаянно стучало. Это же призраки! Дух Потусторонний, призраки! А мы все еще плавно опускались вниз, уже почти касаясь их ногами.
– Попробуйте, ладно, – ледяной голос был невозмутим. – Бежать не пытайтесь. Следим мы за вами, следим, но с надеждой.
– Но я отправлю туда только вас. Сила магии убывает обратно пропорционально расстоянию, ее не хватит на все королевство, – предупредил Таглклан.
– Отправите если, и путь будет верный, то все мы покинем ваш мир и без скорби.
Прямо под нами образовался пятачок, свободный от призраков, которые окружили нас таким плотным и широким кольцом, что бежать через него, не будучи при этом переваренными, было просто невозможно.
– Ты знаешь, что делаешь? – шепотом спросила у Таглклана я.
– Нет, – шепнул мне он, и уже громко. – Расскажите мне о вашем мире, призраки, чтобы я знал, куда вас отправить.
И ледяные, бесстрастные голоса принялись сумбурно рассказывать, перебивая друг друга. Мы мало что поняли, их ощущения и жизнь в корне отличались от нашей. Их дома были не дома, а конгломераты живых существ, сливающихся воедино. Их города были всего лишь местом, где призраки расстаются с жизнью, чтобы воскреснуть через многие миллионы лет. Их семьи и не семьи были вовсе, а клетки единого живого организма, связанные мыслями и духовными порывами. Их окружающая среда нестабильна, звезды падают, солнца и луны кружат по небосводу... Но их речь состоит не из хаоса, как у нас, а из строгого порядка, когда слова вплетаются в одну стройную нить. Что-то странное вырисовывалось, а Таглклан хмурился, кивал, держа обеими руками метлу, с которой мы все не слезали. Кажется, я поняла, чего он добивается. Он тянет время, чтобы развеялось заклинание, навеянное Ульсинарх. Но время шло, а метла так и оставалась неподвижной. Я чувствовала, как ритмично дрожит его тело передо мной. Призраки сужали круг.
– Сказали довольно, – наконец, произнес один из голосов. – Отправьте домой нас, и будет навеки вражда наша в прошлом.
Таглклан медлил, призраки подходили все ближе, я сглотнула и от страха лишь усилила свою хватку. Почему он молчит? Но когда призраки обступили нас вплотную, он заговорил непривычно звенящим голосом.
О мире далеком, где падают звезды,
О мире далеком, где солнца и луны,
О нем лишь мечты, и мысли, и слезы,
О нем лишь скорблю и тоскую безумно.
В далекие дали отправь меня, странник,
Стопчу башмаки, много пар еженощно,
Тьму песен услышу, проникну все грани,
Молю, пусть мой путь будет слаще и проще.
И вот за рекой, в покосившемся доме,
Сквозь дверь без оков и без стен у порога,
Увижу я света потрясшие сонмы
И в свете увижу домой я дорогу…
Пока он читал стихи, вокруг его рук колыхались переливы радужного света, сначала алого, потом оранжевого… А когда дело дошло до лилового, и он произнес последнюю строчку, призраки стали один за другим исчезать и вокруг нас скоро никого не осталось. Таглклан медленно осел на покрывшуюся коркой льда землю, чей холод сковывал ноги даже сквозь сапоги.
– Как ты это сделал? – ошеломленно произнесла я, встав на колени рядом с ним и обняв за плечи.
Прижалась к его глыбе мышц всем телом. Какой все-таки гигант!
– Это очень древняя магия, – прошептал он. – Магия страстного желания вернуться домой. Я понял, что они – магические существа и способны сами доставить себя в родной мир, только надо их подтолкнуть. Подумал, что стихами смогу лучше достучаться до их сущности, привыкшей к упорядоченной речи, отличной от нашей, хаотической. Оказывается, я не только заклинания, но и стихи могу сочинять, если жить сильно захочется. Ну и магии добавил, конечно, сколько смог. Получилось. Нирварен, получилось!
Он улыбнулся, и от клыкастой, но такой радостной улыбки страшное лицо озарилось каким-то внутренним светом. Я невольно им залюбовалась. А он вдруг нахмурился, и я замерла.
– Я… вспомнил, – растерянно произнес он. – Ведьма умерла, я стал сейчас снимать с себя ее ослабевшие заклятья. И вспомнил.
– Что?
– Я тебе не противен? – вдруг спросил Таглклан, мигнув глазами без белков. – Я – монстр.
– Я тоже, – криво улыбнулась я, ощутив, как мои клыки трутся о кожу, и улыбка погасла. – Ты… Я… Таглклан…
– Я тебя люблю.
– И я тебя.
Он потерся лицом о мою щеку.
– Все это уже случилось однажды, волчонок, - прошептал он. – Не совсем так, но случилось. Раздражение, ссоры, драки и притяжение одновременно, потом любовь и желание бежать от Ульсинарх, оставить темное ремесло в прошлом. Она узнала. Узнала, взбесилась, разоралась, послала нас обоих к призракам, а потом тайком, среди ночи наложила на обоих заклинание забвения. И принялась нас стравливать, чтобы мы друг друга возненавидели. Тебя вообще перевела на черную работу, пока не согласишься приняться за старое.
Я слушала и медленно прикасалась губами к его обледенелой от общения с призраками коже. Клыки царапали ее, но какое для нас это имело значение?
– Я сниму с тебя заклинание, когда разберусь в нем. Оно не тумнурье, оборотневое, нужна осторожность, – с придыханием сказал он. Знаешь, только я тут подумал... – начал Таглклан, но замолк, когда… Ну, в общем…
– Что ты подумал? – вдруг насторожилась я, когда молчание затянулось.
– Не пугайся, – хрипло рассмеялся он и обнял, ласково прикусив клыками щеку. – Я просто подумал, призраки прикончили ведьму, а мы их изгнали! На что будем тратить миллион золотых и ее сокровища?